Весь мир - сцена, а все мужчины и женщины - лишь игроки; У них есть свои выходы и входы, и один человек в своё время играет много ролей, его действия составляют семь эпох. Сначала младенец, мелькающий и рвущийся в объятиях медсестры. И вот школьник с сумкой и с блестящим утренним лицом, ползающий как улитка, не желая идти в школу. И тогда возлюбленный, вздыхая, как печь, с жалкой балладой, сделанной на брови его любовницы. И тут солдат, полный странных клятв и бородатый, как пард, ревнивый в чести, внезапный и быстрый в ссоре, ищущий пузырь репутации даже в рот пушки. И вот, правосудие, в прекрасном круглом животе, с хорошим капоном, с суровыми глазами и бородой, с формальным покровом, полной мудрых пил и современных примеров, и так он играет свою роль. Шестой возраст переходит в стройные и обувные брюки, с очками на носу и сумкой на боку; его юный шланг, хорошо сохраненный, слишком широкий для его уменьшенного штана и его большого мужественного голоса, снова обращаясь к детским трепетам, трубам и свист в его звуке. Последняя сцена, которая завершает эту странную, насыщенную событиями историю, это вторая детская и простое забвение, без зубов, без глаз, без вкуса, без всего. (Уильям Шекспир)